Умберто Эко. Картонки Минервы: Заметки на спичечных коробках / Пер. с итал. М.Визеля и А.Миролюбовой. - СПб.: Симпозиум, 2008. - 412 с. - Тир. 3000.

Книга Умберто Эко "Картонки Минервы", только что вышедшая в русском переводе, - авторская подборка статей из еженедельника "Эспрессо". Эко следует жанру, основанному Роланом Бартом в книге "Мифологии". Но настроение Эко совсем другое. Он далек от разоблачения буржуазного образа жизни, которое двигало Бартом. Вообще, буржуазный вкус не вызывает у Эко никакого протеста, не говоря уже о стремлении представить его негативно. Единственным преступлением он считает собственные заблуждения, с болью вспоминая о том, как в десять лет написал образцовое сочинение во славу дуче. Эко с прискорбием переживает бедствие, постигшее его в столь юном возрасте, - гражданское легкомыслие, которое должно вызвать столь же основательное гражданское негодование.

Жанр "Картонок Минервы", то есть записей на обороте картонок, к которым приклеиваются спички фирмы "Минерва", может быть запатентован за неутомимым итальянским писателем. Картонки достаются из кармана заядлого курильщика Эко; и столь панибратское обращение с материалом для письма позволяет не думать о больших проблемах. Незачем выстраивать масштабные и несоотносимые с частной жизнью конструкции. Эко никогда не забывает сказать о себе, поставить себя в пример, изящным жестом показывая, что, конечно же, лучшего примера для иллюстрации любых событий современной жизни не нашлось бы. О чем бы Эко ни рассуждал на страницах еженедельника: об экологических проблемах, клонировании, возможностях интернет-сайтов или отдыхе на островах, - он не забывает подчеркнуть, что, хотя он и случайно оказался свидетелем всех этих примет современности, он самая главная фигура. Без Эко, который то беспомощно тыкает пальцем в клавишу компьютера, то возмущается редакторской подготовкой очередной присланной ему книги, то не знает, о чем завести разговор с таксистом, сюжет не стал бы развиваться. Экологическая трагедия не стала бы трагедией, и драма мультикультурализма не стала бы драмой, если бы с самого начала не появился почтенный профессор, который с лукавой усмешкой в нескольких словах объяснит, что здесь происходит.

Массовая культура не вызывает у Эко презрительного отношения. Он не будет искать в ней, как Ролан Барт, возгонки желаний и попытки избыть буржуазные привычки. Как истый итальянец, Эко знает, что помимо международных шоу существуют и местные развлечения. Неаполитанский комизм, непрерывная свистопляска деревенских праздников - предшественников дискотек, домашние игры в слова и наивные игрушки - все это для Эко незабвенная реальность. " Естественный, стихийный комизм впитываешь жадно, им не насыщаешься никогда, ибо память не удерживает его в некоем очищенном виде и всякий раз тебя пронимает до самого нутра" (с. 276).

Гораздо суровее Эко относится ко всем попыткам тиражировать чувства и эмоции, даже если они запечатлены на качественной фотопленке. Он набрасывается на собирателей фотографий, уверяя, что ни одна знаменитость на фотографии не похожа на себя и что фотографический механизм может сделать человека разве что привлекательным, но никак не знаменитым. Вопреки тому значению аккумуляции опыта, которое пытался придать фотографии Ролан Барт, для Эко фотография писателя еще более ничтожна, чем виньетка в книге. И неудивительно: Барт говорит о человеке, оторвавшемся от собственной почвы, а Эко - о писателе, живо и болезненно помнящем все подробности своего детства. Эко сближает фотографическую манию с тем, как газеты перепечатывают чужие материалы: в обоих случаях перед нами попытка в голой формуле уяснить суть события - выставить фото купающегося министра и заявить, что тем самым о политике все сказано. Возмущает его и чрезмерное пристрастие к футболу как попытка бесконечно воспроизводить одно и то же состояние, и языковой пуризм, не учитывающий, сколь разными могут быть контексты словоупотребления, и ненадежные социологические опросы и тесты. Сам Эко любит книжные курьезы и подробности не ради развития внимания, а ради того, чтобы не слышать окружающего шума, постоянно умножающего себя.

Но что действительно вызывает гнев писателя - это всепроникающая власть телевидения. Он возмущенно пишет о процессах над коррупционерами, транслировавшихся в прямом эфире. Хотя время полисной демократии осталось только на страницах учебников, все равно общественное мнение, в случае телевизионной трансляции юридических процедур, столь же значимо, как в суде полиса. Эко доказывает, что в случае трансляции судебных слушаний ни одна из сторон не может остаться беспристрастной: прокурор начнет красоваться перед публикой, а адвокат обвиняемого попытается дискредитировать саму судебную систему. Для Эко полис - не мечта и не реконструкция, а одна из тех реальностей, благодаря которым телевидение и стало возможным. Говоря о смертной казни, он саркастически замечает, что нельзя лишать сторонников смертной казни такого блага, как прямая трансляция казней, ведь это зрелище - часть их гражданской позиции.

Про телевизионные шоу Эко пишет просто: " Нельзя больше выставлять на посмешище деревенского дурачка - это недемократично; но в высшей степени демократично предоставить ему слово, предложить ему представить себя самостоятельно... Теперь не смеются над актером, изображающим пьяного, а просто покупают выпивку алкоголику и смеются над его свинством (с. 95-96). И здесь как раз мы подходим к узловой теме разрозненной публицистики "Картонок Минервы". Умберто Эко пишет о времени 90-х, последним эпизодом которого была операция НАТО в Косово.

В нашей стране 90-е годы были временем дикого капитализма. Но есть и более общие приметы 90-х, которые схожи в России и в Европе. Во-первых, это было время, когда партии вырабатывали новые правила игры. Отдельные политики пытались по своей личной инициативе контролировать всю ситуацию в государственной жизни, но партии постоянно производили перегруппировки и рокировки. Во-вторых, все политические решения были предсказуемы: хотя политическая элита и менялась, условия, в которых приходилось действовать, казались всем очень ясными. И, кроме того, политика была тем самым "шумом", среди которого нужно было поймать чистую ноту и обратить на нее внимание других.

В 2000-е годы все изменилось: инициатива отдельных политиков мало что значит, а международная политика и даже глобальная международная экономика на кратких отрезках становится все менее предсказуемой. Так вот, в книге Умберто Эко наилучшим образом отражена ситуация 90-х годов. Он обращается не к простой публике и не к отдельным политикам. Он обращается к партиям. Он напоминает партиям об их гражданской ответственности. Например, он выступает против тех, кто испещряет граффити стены в городах, указывая, что даже самое вдохновляющее искусство не следует навязывать всем. В искусстве всегда были те, кто отбирали образцы публичного искусства, делали заказы для оформления города; и если результаты были неудачными, то они были неудачными в строго отведенных местах. Именно заказы на публичное искусство не в последнюю очередь привели к созданию норм и канонов в искусстве. Принципам наивной демократии Эко противопоставляет принцип ответственности горожан за облик города. Пусть граждане поддержат ту партию, которая вновь научится делать большие государственные заказы.

Умберто Эко и во множестве других случаев призывает граждан, прямо об этом не говоря, к созданию партии ответственных людей. Ответственности требует не только принятие хозяйственных решений, но и выбор книг для чтения, и приобретение общей эрудиции, и высказывание собственного мнения, и различение друзей и врагов, и многое другое, что рассыпано по, казалось бы, бессистемной книге. Без этой ответственности возникает странная ситуация, о которой Эко пишет в заметке "Профессионализм": навязчивые похвалы профессионализму любого человека, раздающиеся в Италии кстати и некстати, свидетельствуют о том, что слишком высок уровень коррупции в стране, если нужно всегда выводить чиновников и воспитанных ими работников разных сфер из-под удара критики. Вообще, беспринципное расточение похвал, обычное для СМИ, школьных конкурсов и неразумных ценителей искусства, больше всего вредит государству, меняя местами перворазрядное и второразрядное. Если уж хвалить, то самого автора "Картонок Минервы" или хорошую партийную программу. А когда наскучит - добро пожаловать в ???век.