Один из крупнейших искусствоведов второй половины ХХ в. учит нас изучать не столько картину, как будто прибывшую издалека диковинку, но нас самих, давно уже находящихся в гостеприимном доме искусство, но ещё не осознавших это. Строгая композиционная форма в Европе примиряла страны и народы, создавая единые каноны пропорций и репертуары сюжетов, но в Америке примирять некого, и композиция молодого искусства Нового света стала настоящим домом бытия. Не нужно искать той торжественной точки, с которой можно оценить шедевр, можно просто быть в мире со всеми сторонами художественного решения; и примирившись окончательно с картиной, приняв её всей душой, увидеть изначальную позицию автора – о которой он может быть и сам порой забывал за другими делами. Но такое открытие первородной чистоты важно и для искусства старой Европы, и для импрессионизма, и для движущихся объектов современного арта. Это искусство, о котором бы мечтали бы информационные средства: ни один фотоаппарат так не сфокусируется на оживающей игре пятен, на прояснении размытых контуров, как это делали импрессионисты. Ни одно радио не сможет вещать так, как вещает движущаяся инсталляция, игрой лопастей и поверхностей заставляющая резонировать сам человеческий глаз. О каком же искусстве мечтают электронные информационные средства наших дней? – наверное, задевающем уже не только взгляд, но и трепетное сердцебиение. – А. Марков.

Имдаль, Макс. Опыт другого видения: Статьи об искусстве Х – ХХ веков. / пер. с нем. А. Вайсбанд. – К.: Дух i Лiтера, 2011. – 488 с. – 1000 экз.