Поль Моран. Парижские письма / Перевод с англ. Бернара Дельвайка. - Париж: Arlea, 2008. - 250 с. 18 евро.

Paul Morand. Lettres de Paris / Ttraduit par Bernard Delvailk. - Paris: Arlea, 2008. 250 p. - 18 Еuros.

В целом ничего не изменилось. Париж повторяется. Об этом можно сожалеть, этому можно радоваться, над этим можно смеяться. Восемьдесят лет назад Поль Моран уже потешался над тем наслаждением, с которым французы, подобно англичанам, обожающим разговоры о регби, говорят о грамматике, удивлялся возвращению Бога в книжные магазины, рассуждал об "убывающем с каждым годом" престиже Гонкуровской премии; резко возражал американскому журналу, возвестившему смерть французской культуры.

Полю Морану, автору новелл "Нежности кладь" и поэтического сборника "Lampes à arc", было 35 лет, когда он был приглашен чикагским журналом "The Dial " для освещения французской культурной жизни, сменив на этом посту Эзру Паунда. С 1923 по 1929 год он пишет на английском языке наэлектризованные и эклектичные "Парижские письма", в которых рассказывает о событиях литературной, театральной, музыкальной и артистической жизни. Он спешит быть повсюду: на постановках "Русского балета", который обожает, на ретроспективе Моне, которого понимает плохо, на генеральной репетиции "Кнока", у Мориса Равеля, на балу в зале Ваграм?

Если многие имена ныне преданы забвению (кто сейчас помнит пьесы Бернара Циммера, книги Тома Роко или Эмили Зави?), а некоторые выражения словно выплывают из стародавних времен (Жид здесь зовется "негрофилом", в Париже экспонируется "туземное искусство французских колоний"), Морану нет равных в способности схватить основные события межвоенной эпохи. Едва восхитившись "бесконечным изяществом" романа "Бес в крови", он уже оплакивает внезапную смерть юного Радиге, улыбка которого казалась ему "ледяной и презрительной". Он рекомендует в качестве летнего чтения "Ранние всходы" Колетт, хвалит первые шаги молодого американца Жюльена Грина, называет Жироду "чудным муэдзином в духе Дебюсси", насмехается над "букинистическим стилем" Анатоля Франса, аплодирует назначению французским послом в Вашингтоне Поля Клоделя, которого считает равным Гюго и Рембо.

Но истинной путеводной нитью этого сборника является Марсель Пруст. Он умер в 1922 году, когда вышло первое "Парижское письмо", и лишь в 1927 году увидит свет "Обретенное время", последний том "Поисков...". Поль Моран не перестает вспоминать своего "восхитительного" ушедшего друга и добиваться признания за океаном того, кого с благоговением называет "Властелином Времени". Он рассказывает о своих визитах к писателю, кутающемуся в мех выдры или возлежащему на небольшой медной кровати, описывает ящичек из белого дерева, в котором тот хранил фотографии, вспоминает об одной ночи 1916 года, когда, чтобы исполнить серенаду для новой подруги Морана, Пруст отправился будить музыкантов из квартета Пуле.

Словно эти "Парижские письма", отправляемые в Чикаго, и писались лишь для того, чтобы продлить в небе Атлантики, с бокалом шампанского в руке, эти беседы с "новым Фаустом", которые Моран (о чем теперь не переставал сожалеть) порой обрывал, чтобы, как все, отправиться спать, оставляя гения бодрствовать в одиночестве.

Источник: "Le Nouvel Observateur"

Перевод с французского Натальи Овчининской