Пожар в Фаланстере

Черные морды лепных львов. Обугленные декадентские кувшинки над окнами. "Фаланстер" сгорел в два ночи с 21 на 22 июля. По словам многочисленных свидетелей, двое неизвестных бросили что-то в окна и скрылись на мотоцикле, после чего хлопнуло, разбудив весь переулок, и запылало. Который день ведется экспертиза. Нашли бутылку с зажигательной смесью.

Погибла, задохнувшись книжным дымом, ручная крыса Геноцид, проживавшая там с момента основания, т.е. без малого три года. Геноцид мог похвастаться знакомством с бесчисленными писателями, издателями, художниками, политиками и прочими живыми легендами, наводнявшими магазин-коммуну все это время. Крысу похоронили тут же, под деревом, в уютном дворике на Бронной. Сразу после похорон состоялся митинг солидарности с погоревшими книжниками, выступали друзья этого места, от депутата и поэта Бунимовича до исламского богослова и опять же поэта Джемаля. Выступавшие намекали на происки враждебных сил и обещали любую поддержку, вплоть до сбора средств. Партнеры-поставщики божились обнулить прежние задолженности, ведь у фаланстерцев, как и положено анархистам, ничего не застраховано. Со стороны лимоновской партии и движения "Оборона" поддержка была оказана немалой численностью явившихся, и потому на митинг немедленно приехала милиция проверять, нет ли плохих плакатов и какие, собственно, требования? Но никаких плакатов и требований не оказалось, и ОМОН так и просидел в автобусе. Особой популярностью пользовались обгоревшие книги, сбываемые за полцены, - будущие раритеты аукционов (покупателям ставили внутрь дату и печать). Оно и понятно: все три года "Фаланстер" существовал в окружении антикварных магазинов и крутых ресторанов как вызов и наглая легенда. Не грех вспомнить, как это было.

Такие оазисы социального радикализма и вычурного эстетства есть в любом себя уважающем европейском городе. Вот только Москве все было как-то не до того. Словами "Билингва" (сгорела месяц назад), "Графоман" и "ОГИ" чур не кидаться, там совсем другие задачи, методы и, главное, внутренняя структура. Что я имею в виду?

Все основатели "Фаланстера" работали вместе в магазине "Гилея", считавшемся левым и авангардистским. Проблема же была в том, что работники эти читали то, чем торгуют, и самосознание росло. Постепенно оно перестало умещаться в рамках фразы "у нас даже есть журнал "Радек!", и Боря Куприянов, человек, знающий все обо всех книгах на пять лет вперед и назад, сказал историческую фразу: "Мы создадим магазин-коммуну!" Что и было сделано. Судите сами: в "Фаланстере" принципиально никогда не было должностей, зарплат и начальников: каждый коммунар получал свой процент прибыли, исходя из отработанных трудодней, и являлся совладельцем. На первых порах этот процент частенько равнялся полному нулю. Все решения принимались консенсусом, а если согласия не получалось, меньшинство не должно было подчиняться большинству. Эта творческая анархия исправно работала и быстро добилась успехов и известности, справляясь и с арендой, и с конкуренцией. Нигде в Москве, насколько я знаю, нет ни больших, ни малых начинаний, организованных подобным образом. Отчуждения от труда в таком режиме не возникает, а ионизированный свободой воздух не заменишь ничем.

В 02-м коммунары сломали лишние стены, выкрасили потолок в морковный "конструктивистский" цвет и начали раздавать рекламные флаеры с порнозвездой, спрашивающей: "Умеешь читать?". Лозунг, кстати, тут же был позаимствован ("Для тех, кто умеет читать!") соседним буржуазным книжным магазином здесь же, на Пушкинской. В назначенный день "Фаланстер", помнится, не открылся - Бориса на несколько суток забрали в милицию. На демонстрации. По причинам: высокий, бритоголовый, бородат, в палестинском платке. Легенда должна была начаться как легенда, а не как торговая точка. На перенесенном открытии под песни "Тайгр Лилиес" смотрели видео столкновений в Сиэтле. Андрей Фефелов из "Завтра" танцевал в серебряной фуражке, крашеной из распылителя, а арт-критик Катя Деготь в виниловом шлеме.

Ассортимент "Фаланстера" устраивал и взыскательного гуманитария, и просто модного тусовщика. От Жижека и Проппа до Пелевина и Стогоffа. Цены ниже, чем в больших магазинах. Редкие издания для любителей русского авангарда. Несколько исламских и античных полок. Малотиражный экстрим и рукодельная контркультура выделены отдельно. Кроме книг-газет-журналов тут можно было приобресть палестинский платок и майку с автографом Лимонова. Эксклюзивная экзотика: видео с кубинскими клипами про Че Гевару и всяких новомодных сапатистов, компакты с do it-музыкой и песней "замучен тяжелой неволей" на языке идиш. Через всю Москву ездили, т.к. нигде, кроме как там, нельзя было взять подборку психоделического журнала "НАШ" или видеоархив движения ЗаИБИ (За Анонимное и Бесплатное Искусство).

За книгами или просто пообщаться сюда ходили очень разные люди, от Петра Вайля до Константина Эрнста, от Олега Шишкина и Володи Епифанцева до издателя Саши Иванова, от психоаналитика Вадима Руднева до Сергея Гандлевского, от Виктора Мизиано до Виса Виталиса из группы "Сиксти Найн". Где еще, как не в сей автономной зоне, можно было наблюдать живое общение муллы, скинхеда, авангардного поэта и звезды рэпа?

По окончании торговли под шелест пластиковых стаканчиков "Фаланстер" окончательно превращался в клуб: выступление палиндромиста Кедрова смыкалось с собранием антиглобалисткого движения "Аттак", израильский конспиролог Изя Шамир сменял молодых литераторов, делающих книги вручную. Переехавший из Парижа Толстый (Котляров) выставлял свои "картины для чтения", а Витухновская клеила свои плакаты прямо на потолок. Можно было прийти на веселых поэтов Емелина и Родионова из группы "Осумасшедшевшие безумцы" и попасть на лекцию об оккупации Ирака или, наоборот, на семинар сербо-хорватских славистов.

Анархия - это когда параллельно с презентацией распиаренных радикалов Бренера и Шурц за стеной происходит перформанс менее известного, но не менее радикального Юры Телепузика, публика с удовольствием курсирует туда-сюда, а изрядно нетрезвые журналисты не знают, про кого именно писать в светскую хронику.

Органы правопорядка тоже не забывали о своей роли - создавали магазину подрывной имидж, как могли. На презентацию литературного сборника "Последние пионеры", где должен был читать Лимонов, прибыло даже ФСБ и потребовало разойтись.

Сначала под морковным потолком на крюке висел макет винтовки М16, обернутый в куфию. Но пришла милиция с обыском и попросила снять: "с улицы в окно вид слишком экстремистский". Никакой другой крамолы не нашли, конфисковав лишь "Энциклопедию секса" на экспертизу. Действительно, мало ли что напечатают под такой обложкой? Винтовку сменил акварельный портрет никому не известной женщины. По секрету, на ухо и только своим, здесь рассказывали, что это знаменитая немецкая бомбистка Ульрика Майнхофф, тайно вывезенная в 70-х в СССР и доныне живущая по поддельному паспорту где-то под Саратовом. Круг своих, впрочем, непрерывно расширялся, отдельные коммунары переженились между собой и даже завели детей, а это что-нибудь да значит. "Фаланстер" стал для них школой, сделав одного признанным киноведом, другого редактором, а третьего даже "человеком года" (в номинации "Человек Книги - 2004").

Не все надежды, впрочем, оправдались. Планировалось, например, если проект продержится хотя бы год, отыскать повсюду активистов для создания сети аналогичных книжных коммун и связаться с олигархами, сочувствующими революции и готовыми оказать стартовую помощь. Оказалось, что, во-первых, нет таких активистов (несмотря на все призывы перенимать опыт, ни одного "Фаланстера" нигде более не возникло), а во-вторых, нет таких олигархов. Все, кто в нынешней России хотел бы жить при реальном коммунизме или помогать кому-то так жить, уместились по одному адресу в Большом Козихинском переулке. Пока московская погода позволяет, торговля там идет на улице. Много книг уцелело благодаря эстетской привычке коммунаров хранить их в ящиках из-под гранатометов.

Моралисты посыпали бы головы книжным пеплом. Диалектики из "Фаланстера" рисуют угольком на асфальте план своего нового помещения. Задача - открыться к сентябрю. В ремонте записалось участвовать более сотни человек.

Моралисты гадали бы, кто заказал поджог? Диалектикам из "Фаланстера" все абсолютно ясно: это никак не могли быть те, кого пресса обычно подозревает в пиромании, - любые "ультрас", "контрас" и "анти" ходили сюда как к себе домой. А значит, методом исключения, поджечь могли только наиболее законопослушные, ответственные, созидательные и конструктивные представители нашего общества.

       
Print version Распечатать