Издательство "Красный матрос": Нет вопросов

Юбилей как-то автоматически ассоциируется с официозом, а творческому объединению "Красный матрос" последний совершенно чужд. Тем не менее, в этом году исполняется 10 лет с тех пор как Михаил Сапего издал книжицу своих стихов "Разрозненные Хэ" под выдуманной маркой "Красный матрос". Ее увидел журналист и драматург Анатолий "Джордж" Гуницкий, известный также как соучредитель группы "Аквариум" в далеком 1971 году, и немедленно потребовал издать свои пьесы, раз старый знакомый заделался вдруг издателем. Так появилась книга "Метаморфозы положительного героя", и далее все уже стало делаться почти само. Успешность осознанного бездействия налицо: главное, быть уверенным в том, что все и так получится. Эта позиция получила идеологическое подкрепление после встречи Сапего с "митьками", которая произошла еще в 1980-е годы, когда будущий издатель и скромный матрос на суше устраивал у себя дома квартирные концерты. Исключительно профессиональное свойство носить тельняшку ускорило его сближение со всемирно известным движением художников, литераторов и музыкантов. Так что как только возникло издательство, авторами оказались, собственно, почти все окружающие. Так же продолжается и по сей день. Пять лет назад Сапего рассказал о критериях отбора авторов "Независимой газете", назвав первыми "нераскрученность и близость митьковскому духу".

Среди клиентов и активных соучастников по определению одного из самых кротких петербургских издательств - "митьки" в полном составе, поэты Ян Шенкман и Ирина Дудина, прозаики Владимир Рекшан и Екатерина Андреева, московские деятели Владимир Белобров и Олег Попов, а также непереносимая в своей неконвертируемой талантливости московская команда "Осумасшедшевшие безумцы". В ее первых рядах - Мирослав Немиров, литературный маньяк, знающий толк в большом сексе и об интернете не понаслышке, составивший словарь поэзии, от которого Квятковский вращается в гробу, как динамо-машина. Его жена Гюзель любовно администрирует объединение, где соседствуют авангардист и "мастер параноидального лирического высказывания" А.Родионов, детский терапевт Максим Белозор и диссидент-геодезист Вс.Емелин, ныне столяр, уже более двадцати лет пишущий стихи классической красоты: "Застрелил его пидор у Черной речки, А был он вообще-то ниггер, охочий до белых женщин". Вся эта устрашающая компания отличается изрядной плодовитостью. В Москве на такую литературу тоже, наверное, издатель рано или поздно нашелся бы, но так уж повелось, что Питер в таком контексте оказался в чем-то уместнее. Тем более, что зарабатывать этими вещами ни у кого наглости не хватило, а это, сами понимаете, совершенно провальная для Москвы стратегия. Вот и приходится убираться в Питер и прямо с вокзала, запасшись пивом "Петровское", отправляться на поиски таких людей, как Сапего.

Несмотря на старательно поддерживаемый имидж аутсайдера, "Красный матрос" не устоял перед вирусом серийного мышления. Впрочем, так нельзя говорить. Это неверно. Нету никакого имиджа. Вернее, это как-то иначе называется, и пусть его. А серии просто вне конкуренции. "Про шпионов", "Про наводнение в Ленинграде 23 сентября 1924 года", "Про крестьянку Михайлову", "Про Чапая" - это далеко не полный список серии "Про...", где предлагаются одни лишь многажды проверенные и единожды отрезанные документы, например, дневник новгородской крестьянки, написанный в середине прошлого века и опубликованный в первозданном виде или репортажи из газет или вовсе отчеты Царской охранки, о которых ниже еще будет сказано. Дополняет эти затейливые экскурсы в историю серия "Репринт", где уже вышли книжки "Пьянство и его лечение", "Ленин в поэзии рабочих", а среди свежих релизов идут подряд целых две позиции. "Красному матросу" даже не чужд дух своеобразного академизма. Во всяком случае, исследования здесь тоже выходят, вроде "Психологии бытового шрифта" Ольги Флоренской (2002) или "Кузнечиков Велимира Хлебникова" (2003), собранных талантливым и самобытным литературоведом Андреем Россомахиным - также поэтом, дизайнером и митьком. О его планомерной деятельности по отысканию кузнечиков в русской литературе можно говорить как о масштабном проекте. Только что вышла его новая книжка "Кузнечики Николая Заболоцкого", защищенная в начале года как магистерская работа в Европейском Университете в Санкт-Петербурге. Материалов копится на большую монографию, что, к примеру, нисколько не удивило бы Осипа Мандельштама, утверждавшего, что "цитата есть цикада". Кузнечик - устойчивый демон писательского труда, без устали стрекочущий текст, который разбирают и по-своему пересказывают все новые поколения поэтов. Тема эта в относительно полном освещении - уже, конечно, не для скупого на слова "матроса".

Камерность - прямое следствие поисков "общего кайфа". Это главное, а то, что выходит порой круто - лишь побочный эффект. Ближайшие сподвижники Сапего, помогающие ему оттягиваться на высоком профессиональном уровне - его жена Светлана Хитун (деятельность широкого профиля) и Дмитрий "Митрич" Дроздецкий (художник и не только). Остается добавить, что отставной матрос Сапего прозывается "красным" по причине а) своей очевидной красоты и б) объективной причастности советскому прошлому. Из песни слов не выкинешь, да и зачем? Тем более, если их можно шутя сказать шиворот-навыворот. А теперь - несколько книжек россыпью.

Безбожный песенник. Составил Гр.Градов. Третье, исправленное и дополненное издание. Акционерное Издательское Общество "Безбожник", 1930. Серия "Репринт". Книга третья. СПб.: ТО "Красный матрос", 2004. - 58 с.

То, что "Безбожник" еще мог быть в 1930 г. акционерным обществом, уже нетривиально. Но это так, a propos. Сборник римейков известных песен и залихвастских частушек начинается текстом, который должен исполняться на мотив "Красной Армии" (которая от тайги до британских морей):

Товарищи. Начат великий поход:

Построим мы жизнь на невиданный лад.

Сегодня московский электрозавод

К вам выслал 120 ударных бригад.

А в припеве: ...И все мы гайки единой спайки железной воли Ильича! Надо сказать, что по сравнению со стихами рабочих о Ленине, которые были уж точно сильнее ополоумевшего Брюсова с его "Горе, горе! Умер Ленин!", эти тексты не столь поражают воображение. Впрочем, кое-где брезжит отсвет гения:

Прожили деды, словно слепые.

После победы мы не такие! (на мотив "Смело мы в бой пойдем").

Или:

Одному попу досада -

Похудел от горя он,

Что крестьянам уж не надо

Крестных ходов и икон (на мотив "Мой костер").

А вот частушки, себе прекрасные.

Завелись в капустной гнили

Черви с белой головой.

Лезут Хиксы и ЧерчИлли,

Чтобы скушать шар земной.

Или торжество прогресса:

Не нашел аэроплан

В небе ликов ангельских,

Поразвеем мы обман

Христиан евангельских.

Это уже высший пилотаж в прямом и переносном смысле. Наконец, нельзя не процитировать поговорку: Безбожная частуха - каждому в ухо! В наше время зыбких ценностей такие тексты замечательно прочищают историческую память. Особенно уместно приложение с фотографиями разрушенных храмов и сваленных в кучу колоколов, которое венчается рекламой портвейна 777. На самой последней странице - сразу и незаметно, но очень правильно.

Привет из покинутого гнезда. Серия "Репринт". Книга четвертая. СПб.: ТО "Красный матрос", 2005. - Без пагинации.

Это подарочный альбом с корявыми стихами, выцветшими фотографиями и потеками от клея (правда, нарисованными - репринт ведь). Перехватывающий сначала от смеха, потом от печали. Его имеет смысл только цитировать, описывать же - противопоказано. С 1944 по 1960 год некая женщина делила жизнь с мужчиной, потом он ушел от нее и сына, а она продолжала любить его и регистрировать свои чувства в стихах. Под обложкой альбома - указанные даты и надпись: "16 лет жизненного пути". На фотографиях - сначала девушка, потом женщина с тяжеловатым подбородком и приплюснутым носом, трогательная и серьезная. Один раз появляется рядом с ней ее возлюбленный - довольно жиганская харя, нравится бабам, не иначе. Взгляд холодный, самодовольный и требовательный. Судя по текстам, трус. Остальные фото - мать и сын, сын на лошадке, сын-пионер, грустный мальчик. Тексты образуют то, что принято называть "наивным нарративом"; здесь это сказание о любви, расставании и ожидании. В стихах, где в качестве основы угадывается пятистопный ямб. Мать старается ее соблюдать:

Итак, мою я повесть начинаю,

Когда впервые подошел ко мне,

Сказал ты мне, теперь уже не помню, что я

Как рядом сел и улыбнулся мне.

Сын по неопытности жалуется менее искусно:

Но ты забыл меня, покинул,

За что, хочу тебя спросить?

Чем хуже я других мальчишек,

Которые с родителями живут?

Семья, в общем, как семья. Под фотографией 1947 года следующая констатация:

Вот я твоя жена, как счастливы мы оба,

Но дни счастливые прошли:

С работы стал ты приходить нетрезвым,

Скандалил, дебоширил и грубил.

А на момент 1960 года возникает резонное недоумение:

С тобою никогда мы в жизни не ругались,

Ругался с тещей, не со мной,

А почему страдать меня заставил?

Поведай мне ты хоть сейчас о том!

Самое ценное в этой книге - ее анонимность, а вопрос "где взяли альбом?" отпадает сам собой. Какая разница? Все равно такое больше никто бы не издал.

Про господина Кагеаки-Оба. "Дневник" офицеров Разведывательного Отделения о пребывании в г. Ташкенте сотрудника газеты "Осака - Майници" японца Кагеаки-Оба 15-16 сентября 1910 г. Серия "Про..." Книга девятая. СПб.: ТО "Красный матрос", 2004. - 72 с.

А вот где они такое взяли - тем более непонятно. Но в предисловии так и сказано, что "это само по себе не так уж и важно". Ясно лишь, что даже если случайно нашли, то порадовались изрядно и от души накатали комментарии втрое больше основного текста. В работе публикатора сквозит любовь к предмету и уважение к читателю. Текст-то, понятное дело, идиотский, потому и назван "дневником", а не "докладной запиской". Визит японского журналиста растревожил государственных служащих не на шутку. Обалдевшие от тихой туркестанской жизни, они неполных двое суток по пятам следуют за ним, фиксируя подозрительное приобретение в книжном магазине открыток с видами Ташкента и разговоры с коридорным по части девочек. Когда японцу удается сойтись с соседкой по гостиничному этажу, полицейские переходят к новеллистическому стилю:

В 2 ч. 5 м. ночи в гостиницу неожиданно приехал сожитель Мешевой помощник пристава С. Последний был в пальто и при револьвере (сверх пальто в кобуре). Подойдя к двери номера Мешевой, С. начал стучать в нее, но ответа на свой стук не получил. Стучал С. с маленькими перерывами 17 минут. После этого изнутри комнаты послышался оклик: Господи Боже мой, да кто ж это". С. ответил: "я!". Тогда голос проговорил: "сейчас отворю!" и все смолкло. Прошло 12 минут молчания. С. Снова начал стучать. Снова послышался оклик: "да кто же это?". "Я", ответил С. Снова три минуты наступило молчание. На третий стук С. замок щелкнул и дверь отворилась. С. вошел в комнату, зажег огонь и начал делать обыск.

По этому поводу следует такой резонный комментарий:

В общей сложности их благородие помощник пристава простоял перед закрытой дверью, за которой скрывалась его возлюбленная, ровно полчаса. Терпение и выдержка господина С. откровенно изумляют и восхищают. Представьте себе нашего офицера милиции, который будет тридцать минут торчать под дверью, деликатно ожидая, когда же ему наконец соизволят открыть. И не кто-нибудь - "законная" сожительница! Да современный помощник пристава уже давно бы закатил скандал, побежал к коридорному за вторым ключом, либо просто вынес бы эту дверь ко всем чертям. Возможно, впрочем, в данном случае мы излишне романтизируем образ полицейского чиновника. Не исключено, что "деликатность" господина С. объясняется тем, что он всего-навсего не желал привлекать к себе лишнего внимания и публично афишировать свой ночной интерес к госпоже Мышовой.

Думается, комментатор не случайно переврал фамилию сожительницы господина С., представив ее типичным персонажем "Случаев" Даниила Хармса. Комментарии в этой книге играют роль конгениального приложения к тексту, вступая с ним в эмоционально насыщенный диалог. Это не означает, что комментатор забывает свою основную функцию - по ходу дела оговаривается масса незначительных деталей, неизвестных современному читателю. Например, наличие японских проституток в Иркутске, которое могло бы натолкнуть побывавшего там господина Кагеаки-Оба на поиски своих соотечественниц в Ташкенте. Кстати, надо ли говорить, что все время, пока помощник пристава ломился в номер сожительницы, японец выбирался в окно и хоронился в саду, вызывая негодование у своих наблюдателей. Передать водевильное настроение своего ударного труда им замечательно удалось.

Исикава Такубоку. Двенадцать танка. Пер. Веры Марковой. Рис. Василия Голубева. СПб.: ТО "Красный матрос", 2004. - Без пагинации.

Поскольку это книжка очень короткая, но связана с Японией, то о ней нужно сказать, раз уж речь только что шла о мнимых японских шпионах. А уже потом обратиться к гадким непристойностям, которые обожают московские коллеги стыдливых питерских митьков. Поэт Исикава Такубоку - большой друг Советского Союза, и в этом качестве ранее издавался довольно широко. Эта сувенирная брошюрка с выразительной графикой Голубева призвана напомнить о его вкладе в интернационализм и дружбу между народами. В число очевидных хитов входит такая танка:

Всего пять лет
Дочке моей,
Но и она
Хорошо уже знает
Слова "революция" и "рабочий".

Вне конкуренции следующий призыв:

Женщина, друг мой!
Сшей

Своими руками
Красное знамя восстанья...
И мне отдай.

Тонким созерцательным мазком удается, наконец, передать духовное напряжение, с которым лирический герой верит в светлое предназначение человечества:

Ладонью
Отирает снег
С лица, запорошенного метелью,
Товарищ мой,
Сторонник коммунизма.

Гвозди бы делать из этих людей! - так любит повторять один мой коллега, когда он в задумчивости, сказать нечего, но восхищение охватывает.

Мирослав Немиров. Некоторые стихотворения о разнообразных красотках, расположенных, естественно, по алфавиту. СПБ.: ТО "Красный матрос", 2004. - 172 с.

Об этом ровно год назад законченном сборнике похабных стихотворений можно много узнать в сети, потому что Немиров - человек оттуда. Он три года работал в РЖ, часто поминает это место, причем, не очень понятно, как к нему относится. По всей видимости, клал он на все с прибором. Вот и волнуют его только красотки разные, за которыми он наблюдает в телевизоре и глянцевых журналах, стоя, скажем, на остановке. Это если денег нет или жалко тратить на лабуду, где всего-то и делов одна обложка да постер посередине. В книжке про красоток собраны стихи чуть не за двадцать лет. Отношение к красоткам за это время у автора не изменилось, что говорит о его физическом и душевном здоровье. Вот, к примеру, отрывок 1988 г., навеянный просмотром фильма "Интердевочка":

Быть падшей женщиной - приятно:

За сиськи всяк тебя берет,

Ходить ведет по ресторанам,

Деньжата пачками дает.

А вот отрывок 2003 г., посвященный порномодели Зденке Подкаповой:

Корсаж, который на шнурочечках и бархатный -

Чтобы сильней в грудях людей и в остальных местах бабахало;
И юбка, коия как бы нечайно задрана -
Такое дело, оно надо нам? Да, оно надо нам!

Что здесь возразишь? Сомневающихся отсылаем на портал www.freeones.com - там надо залезть на букву Z и найти соответствующие "картиночки", как говорит Немиров. Кстати, надо отметить, что в основном он любит порнозвезд славянского происхождения (Веронику Земанову, например), а таких капиталистических теток, как Шер, которая и вовсе не порнозвезда, а просто без юбки на сцену вылезла в шестьдесят лет, - нисколько. Потому что убежденный славянофил. Долго читать эту книжку нельзя, но она ведь для медленного чтения. Потому тоже издана в "Красном матросе", распространяющем коллекционные, трудные, раритетные тексты во всевозможных видах.