Глен О'Брайен, Томас Мисганг, Вольфганг Мюллер, Джон Сэвейдж. Панк. Невиновных нет (Glen O`Brien, Thomas Miesgang, Wolfgang Muller, Jon Savage Punk. No One is Innocent. Herausgeber, Kunsthalle Wien, CAAM Cran Canaria. 2008)

Ирокез, кожаная куртка, утыканная колючками, на ногах стиллы, они же грингерсы, в ушах - наушники со странной музыкой... В том, насколько массовые представления о панках соответствуют действительности, пытается разобраться эта книга-альбом, приуроченная к выставке в венском Кунстхалле. Выставка называлась "Панки: виновных нет. Искусство - стиль - восстание" и рассказывала о панках Лондона, Нью-Йорка и Берлина как об эстетическом феномене. Хотя, когда речь идет о молодежной субкультуре, невозможно обойтись без анализа ее социальной и политической стороны. Но миф панков настолько сложен, что массовые представления о них так же близки действительности, как образ Запада в глазах советского человека капиталистической реальности.

Сегодня панки считаются, наряду с хип-хопом, последним феноменом в истории поп-культуры, который стремился быть чем-то более важным, нежели простой антураж юношеского нон-конформизма. Это была настоящая контркультура, выросшая, как на дрожжах, на отрицании движения 1960-х, с его верой в будущее и стремлением изменить мир к лучшему. В мире панков будущего нет, а лозунг "No future" относится к числу ключевых. Будущего нет, зато настоящего хоть отбавляй. Движение панков во многом началось с моды и дизайна. В середине 1970-х в Лондоне Вивьен Вествуд и Малькольм Макларен, а также график Джейми Ридом, задали вектор развития движения панков. Он выразился в докерских ботинках на толстой подошве, майках с провокативными рисунками вроде голых ковбоев, создании магазина Sex в лондонском Челси, а также в общей философии "неправильной" одежды как стиля жизни. Будь собой, не следуй общим законам и не обращай внимания на условности - перед нами фактически те же принципы "детей любви" 1960-х, только за вычетом гуманитарной составляющей.

Панки были философией отверженных или тех, кто хотел бы считаться отверженным. Не случайно одна из важнейших панк-групп (музыка была другой составляющей движения), немецкая "KUKL", в начале 1980-х жила и давала концерты в Kuсkuсk, одном из 170 сквотов Западного Берлина, расположенном вблизи Стены, в районе Анхальтер Банхоф. Жизнь на перифирии, вблизи границы - принципиальное для панка дело.

Музыкальная часть выставки оказалась столь же яркой как и часть "модная". В огромном зале Кунстхалле была представлена не только музыка в наушниках (ее-то и не хватает в книге - в виде приложенного компакт-диска), но и сами пластинки с их специфическими обложками. Такими, например, как у группы "Ramones" с их альбомом 1977 года "Rocket to Russia". Или ставший историческим альбом группы "Sex pistols" с портретом английской королевы, у которой нос проткнут булавкой (картина принадлежит кисти Джейми Рида).

Другими героями проекта оказались живопись, фотография и кино. Секс и насилие здесь обязательны, но скорее как проявление протеста. Впрочем, есть знаковые и с точки зрения традиционной культуры сюжеты, вроде фотоцикла Дэвида Войнаровича "Артюр Рембо в Нью-Йорке" (1978-1979/2004), где фотограф снимал человека с лицом-маской Рембо в захолустных уголках города. Нью-Йорк - вторая мировая столица панка, вместе с Лондоном.

Рембо принадлежал к числу культовых для интеллектуальных панков фигур - наряду с Уильямом Бэрроузом и поэтами-битниками (хотя с девиза "Не верьте хиппи" для панков все и началось). Рембо увлекалась, почитала его и боготворила Патти Смит, певица и поэт, во многом определившая дух всего движения панков. Важную роль для популярности Смит сыграли многочисленные фотопортреты, сделанные ее близким другом Робертом Мэпплторпом (еще один герой книги), но куда важнее оказались все же ее собственные песни.

Среди других ярких персонажей панковского движения такие личности как кинорежиссер Дерек Джармен, художники Том Оуслер (выставка работ которого как раз открылась в Московском Доме фотографии), Роберт Лонго, ставшие в последние годы героями ретроспектив по всему миру. Впрочем, большая часть близких к панкам художников так и не попала в арт-истеблишмент, оставшись где-то в маргинальных (и потому так притягательных для последующих исследователей) рядах.

Маргинальными в своей безбрежности могут показаться и политические взгляды панков. Хотя на постерах конца 1970-х их сравнивали с активистами немецкого "RAF", диапазон их пристрастий был болезненно широк, вплоть до слияния с неонацистским движением. Свастику можно найти и на этих книжных страницах, но выглядит она все же скорее последним, наиболее радикальным аргументом в споре между контркультурой и обществом по поводу принципов этого самого общества. Кажется, что даже в свастике слишком много от эстетической составляющей в попытке бунта, проходившем на уровне отношений со знаком, игры с иконографией. Для авторов и кураторов выставки, посвященной панк-движению, важнее моральной оценки оказывается попытка выстроить общий контекст происходившего. Такой подход оказывается все более популярным в последнее время для проектов, посвященных маргинальным течениям в культуре. Но именно жителям Вены удалось показать, что из себя представляет феномен паков, которые пытались совершить очередную атаку на массовое сознание. Как выяснилось, в этом феномене есть немало обаятельного.

О русском панке в книге ни слова, и придется его эстетикой и историей заниматься самим. Правда, после закрытия екатеринбургского издательства "Контркультура" с трудом представляешь себя, кто бы мог осуществить подобное исследование.