Несентиментальные патриоты

Тренин Д. Интеграция и идентичность: Россия как "новый Запад". -М.: Европа, 2006.

Бесконечная школьная полемика между "славянофилами" и "западниками" продолжается. А вместе с тем вновь и вновь подтверждается распространенная теория о том, что Россия - это главный предмет рефлексии отечественных мыслителей. Так как же нам обустроить Россию? - спрашивает в своей книге Дмитрий Тренин. И отвечает: по-западному. Причем Запад здесь - это не США или Европа, а определенные нормы, правила и технологии. Ассимилировать их на российской почве - вот в чем смысл развития страны. Так из тумана самобытности выступает тоска по Просвещению.

Вообще говоря, в чем состоит принципиальная разница между западником и славянофилом? Западник скажет: каждому хочется жить хорошо. Славянофил забежит вперед и возразит: каждому хочется жить по-особенному. Причем на роль бесценных особенностей немедленно выстроится очередь самых разных претендентов. В связи с чем сами славянофилы разбиваются на многочисленные лагеря. Славянофилы-центристы выступают за самодержавие и православие. Славянофилы правого толка особенно упирают на народность, понятую иногда в парагенетическом ключе. Левые славянофилы связывают способность жить особенно с советским наследием. Ну а западники, отмечает Тренин, - это несентиментальные патриоты. Вместо того чтобы спорить до хрипоты об особенностях, они занимают прагматическую позицию. Запад - это такое место, где люди живут хорошо, следовательно, нам надо стать Западом. Будущее России, таким образом, рассматривается из перспективы народного счастья. Великая держава - это отличная вещь, но только в том случае, если оно также является великой страной. Держава здесь определяется как военная и политическая единица, страна - как экономическая и культурная. Логика автора-прагматика предельно ясна.

Основная тема, обсуждаемая в книге Тренина, - это диалектика идентичности и интеграции. Причем идентичность мыслится автором, прежде всего, как сохранение суверенитета. Суверенитета Российской Федерации как национального государства, партнера США и Евросоюза, разделяющего базовые ценности этих обществ. Реализация интегрированной идентичности связывается автором с развитием сильной национальной экономики, ориентированной на высокотехнологичное производство. Тренин считает, что Россия не просто должна войти в западное сообщество, она должна "войти в клуб", став ядром экономического и политического Запада, преодолев статус вечной окраины. Нетрудно заметить, что пространство такого суждения имплицитно предполагает модель глобальной миро-экономики в духе Валлерстайна, разграничивающей в мировом Западе центр и периферию. И как показывает опыт последних столетий, попасть в ядро можно лишь в том случае, если остальные члены клуба убедятся, что вы положили у входа статус великой державы - как это случилось, например, с Японией. Впрочем, дело даже не в том, что автор не хочет играть в игры российских "имперцев". Основная проблема связана с тем, что язык книги Тренина архаичен.

Идеалы Просвещения, конечно, незыблемы, но вот концептуальный инструментарий политического мышления XIX века следует постепенно сдавать в архив. Национальное государство, рассмотренное как устойчивая универсальная единица, становится все более иллюзорным. Мировая политика, мыслимая как клуб наций-монад, становится удобной ширмой для глубинных экономических процессов, которые рано или поздно станут очевидными всем. И тогда вместо национальных государств, национальных интересов, суверенитетов и прочей пыльной ветоши на сцену выйдет нечто совершенно иное. Будет ли это новая глобальная империя, придуманная Хардтом и Негри, или что-то еще - покажет время. Задача западников и прагматиков, однако, состоит в том, чтобы понять, как можно будет сохранить нормы и правила западной цивилизации в новом постнациональном мире.

Восстание меньшинств: Косово. Молдавия. Украина. Грузия. Курдистан. - М.: Европа, 2006.

Еще одна книга издательства "Европа", посвященная анализу современных локальных конфликтов, развивает эту тему крушения государства эпохи модерна. Логике национального строительства противопоставляется логика этнических микростолкновений, направляемых и поддерживаемых конкурирующими протоимпериями. Авторы сборника считают, что основным агентом, поддерживающим тлеющие в Евразии конфликты, являются сегодня США. Ситуации в Косово и Приднестровье дестабилизируют отношения в регионе, при этом данные конфликты совершенно непохожи на классические войны между национальными государствами.

Субнациональные и субэтнические меньшинства сегодня активно раскачивают лодки "старых" государств. Экономическая перспектива этого процесса очевидна. Британский историк Эрик Хобсбаум еще десять лет назад замечал, что борьба за политическое самоопределение этнических меньшинств во всем мире является одной из сторон глобализации. Чем больше формально независимых политических образований существует в мире, тем более они прозрачны и управляемы для транснациональных корпораций. Эту тенденцию легко отследить на примере республик бывшего СССР, но многие их этих республик, похоже, оказались все же слишком велики.

Косовский сценарий сегодня активно примеряется для Украины. Точкой напряжения выступает Крым, где политическая и этническая ситуация чрезвычайно запутана. Во-первых, здесь существует относительно пассивное русскоязычное большинство, которое в течение многих лет связывает свои надежды с политической волей России. Сегодня эти настроения только усиливаются. С одной стороны, это обусловлено патриотической риторикой центральных российских СМИ, с другой - тем обстоятельством, что в следующем году истекает срок российско-украинского договора о дружбе и сотрудничестве, гарантирующего неизменность границ между государствами. На фоне радикального внешнеполитического курса нынешнего правительства Украины русские в Крыму могут постепенно наращивать свою активность, что можно наблюдать уже сейчас, когда в Феодосии проходят многотысячные митинги против учений НАТО. Во-вторых, здесь есть агрессивно настроенные и поддерживаемые Турцией крымские татары. И если сегодня ситуация на полуострове остается достаточно спокойной (что в том числе связано с российским военным присутствием), то динамика процесса межэтнического общения весьма настораживает. Стабильный Крым будет демонстрировать устойчивое стремление к возвращению в состав России, что, безусловно, не соответствует интересам других крупных игроков на международной арене. Один из авторов сборника прямо утверждает: война в Крыму неизбежна.

В сборнике также затрагиваются проблемы Курдистана и несуществующей пока армянской автономии в составе Грузии, модели которых очень показательны, поскольку демонстрируют те уязвимые точки старого национального государства, которые позволяют обыгрывать его на поле суверенитета.

Аузан А.Переучреждение государства: общественный договор. - М.: Европа, 2006.

Если первые две книги в основном апеллируют к контексту внешней политики (все-таки России пора наконец найти себе друзей кроме армии и флота), то последний текст в нашем обзоре посвящен совсем другим проблемам. Александр Аузан, профессор экономического факультета Московского университета, размышляет в нем о правилах и согласии. Как создаются правила, по которым работает общество? Каков генезис согласия в данном обществе? Эти вопросы мыслятся Аузаном в терминах общественного договора и социального контракта. Набор формальных и неформальных правил создает горизонт, в котором общество способно генерировать социальные контракты. Создающееся таким образом публичное пространство является пространством общественного договора. Не все договоры одинаково хороши - есть те, которые позволяют обществу развиваться, и те, которые обрекают его на стагнацию. Власть тоже не является непременным условием договора. Война всех против всех, единственным противодействием которой является абсолютная власть монарха, - это изобретение мысли Нового времени, устаревшее к настоящему моменту. Мера и степень власти сама определяется в рамках общественного договора, и даже анархия является возможной альтернативой, которую стоит обсуждать всерьез.

Книга Аузана интересна, прежде всего, очень высоким уровнем абстрактного мышления, может быть, излишне формального, но при этом весьма последовательного и четкого. Собственно, понятно, что рефлексия автора также направлена на то, как бы нам получше обустроить Россию. Но обсуждение этого вопроса строится не снизу, исходя из эмпирических проблем нашего общественного бытия, а отталкиваясь от базовых универсальных концептов правила и договора.

Впрочем, многие места в тексте автора ускользают от понимания. Причем, по всей видимости, это проблема не столько невнятности изложения (изложение как раз очень доходчивое, автор, видимо, очень неплохой преподаватель), сколько отсутствия очевидного контекста этой работы. В какой традиции работает автор, понять несложно, его политические воззрения также достаточно очевидны. Но основание некоторых ключевых тем в тексте остается за кадром. Конечно, аннотация предупреждает: не научный текст перед нами, а просто серия бесед. И все же, когда автор говорит о правилах и социальном контракте, он набрасывает теоретическую модель, которая совершенно исключает какую-либо динамику. Если правила устанавливаются в результате согласия общества, то мы вынуждены обращаться к социальной психологии, изучающей мотивы поведения людей. Эти мотивы, в свою очередь, в значительной степени определены социальным контекстом существующих правил. Где в таком случае мы должны искать субъекта полагания правил? Вот тот вопрос, который автор оставляет без ответа.

Характерно, что Аузан предлагает вариант универсалистского прочтения истории России и тоже определенно не страдает "сентиментальным патриотизмом". Прошлое России - это борьба нескольких типов социальных контрактов. В борьбе Новгорода и Москвы победила жестко структурированная деспотия последней. А сегодня перед российской государственностью стоит непростая задача организации нового социального контракта.

Книги Аузана и Тренина объединяет этот общий пафос: необходимость реорганизации российского общества на новых основаниях. Эта необходимость сама по себе встроена в рамки понятий "национального государства" и "национального интереса". Функциональное определение "нации", которое можно реконструировать по тексту Аузана, видимо, будет таким: нация - это сообщество, разделяющее определенный стандартный набор правил. Например, у американцев одни правила, у русских - другие. Все это не вызывает особых возражений. Но складывается ощущение, что понятие нации определяется автором не только функционально, но и субстанциально. И тогда помимо универсальных правил и контрактов на сцене появляется Deus ex machina - нация как уникальная сущность, национальное государство как примордиалистский концепт.

Возможно, именно этот момент проблематизирует весь политический проект нового общественного договора, предлагаемого автором. Ведь вырабатывать общественный договор можно в рамках стабильных сообществ, на роль которых предлагается гибнущее сегодня классическое национальное государство.

       
Print version Распечатать