Душенко К.В. Цитаты из русской литературы. Справочник: 5200 цитат от "Слова о полку..." до наших дней. - М.: Изд-во Эксмо, 2005. - 704 с.

Константин Васильевич Душенко давно и основательно засел за словари, на совесть и на страх. Это трудяга из трудяг, год от года наращивающий не только широту и тиражность своей продукции, но и академическую тщательность. Хотя уберечься от огрехов, недоделок и упущений в таком многотрудном деле, почти невозможно (тем более энтузиасту-одиночке!).

Предлагаемое издание является продолжением его работы: Душенко К.В. Словарь современных цитат. - М.: Издательство Эксмо, 2005. - 864 с. "Русский журнал" уже касался этого издания.

По сути, это первая серьезная попытка дать свод русских литературных цитат - от средневековья до XX века включительно. Около 500 авторов, больше 5 тысяч цитат. Точные ссылки, простой и удобный поисковый аппарат. Кроме цитат из литературных произведений в книгу включены: наиболее известные высказывания писателей (в том числе и устные); цитаты из известных работ критиков и литературоведов, сросшихся, так сказать, с литературой и из ракушек на днище превратившихся в часть обшивки литературного корабля; некоторые выражения и термины из истории русской литературы; известные высказывания государственных деятелей о родной литературе; цитаты из стихотворных русских переводов XVIII-XIX вв., ставших равноправной частью русской поэзии; цитаты из романсов и песен литературного происхождения XVIII-XIX вв.

При видимой простоте понятия "цитата", что мы должны считать за единицу цитатности (в словаре Душенко самая краткая цитата - прутковский императив "Бди!", а самая длинная - пушкинский "Памятник")?

Самым большим и неизбежным недостатком работы является необговоренность самих критериев отбора материала и принципов издания. Сколько раз должно быть повторено то или иное авторское высказывание, чтобы безоговорочно и солидно войти в словарь цитат? Чтобы стать несомненным образчиком кусковой классики? Каков необходимый индекс цитирования? По способу литературного бытия - будут одни результаты, по способу масс-медийного существования - существенно другие. Литературный текст, подвергшийся телеэкранизации, даст фору десятку классических текстов, которых не постигла такая судьба. И так далее.

Конечно, Душенко далеко до другого столпа и громовержца современного словарного дела - А.Плуцера-Сарно, который тащит в свой лексикон русского мата любой случай употребления (для него и одного раза матюкания хватает), а некоторые примеры, похоже, и сам выдумывает. Душенко же пытается отследить частотность и безусловную повторяемость (элемента) исходного текста в последующей цитатной жизни. Но на основе чего? Какого круга источников?

К сожалению, основную часть словаря составляют цитаты из XX века, и даже более того - из советского времени. В итоге перед нами - словарь советской литературной цитаты, хоть границы книги и раздвинуты - от "Слова о полку..." до перестройки. Все, что до XIX века, - представлено весьма скромно.

Хоть это и каторжно тяжело, Душенко пытается установить авторство цитат. Например, известное одностишие: "Мы рождены, чтобы Кафку сделать былью". Авторство этой фразы, приписываемой Вагричу Бахчаняну, подверг сомнению К.Ваншенкин в мемуарном очерке "В мое время": "Это при мне придумал с ходу Арсений Тарковский в Переделкине в 70-е годы". Вопрос наш, а не Душенко: а может, сам язык подсказал - и Бахчаняну, и Тарковскому?

Достоин ли писатель Вадим Кожевников войти в словарь цитат единственно названием своего романа "Щит и меч" (1965)? Или "щит" и "меч" - слова общеязыкого словаря, своим рядоположением цитатой не делающиеся? По-моему, это ложный опенок самоназвания.

Объективность объективностью, но поэт Кушнер, конечно, будет обижен, что из него одна цитата, а из какого-нибудь Коржавина - целых семь! Каждый остается чем-то недоволен, не найдя, к примеру, любимых слов из Розанова - при явном переборе словесных самокруток из Пушкина или Лермонтова.

Как бы то ни было, это великолепный справочник, и то, чего не хватает сейчас, уверены, непрокатно восполнится в последующем издании.

P. S. Пока писалась эта рецензия, в Москве прошла презентация следующей книги автора: Душенко К.В. Цитаты из русской истории от призвания варягов до наших дней. - М.: Изд-во Эксмо, 2005. - 624 с.

P. P. S. Жаль, что в "Цитатах из русской литературы" не встретишь такого:

"Знешь ли, что обо мне говорят в соседних губерниях? Вот как описывают мои занятия: "Как Пушкин стихи пишет - перед ним стоит штоф славнейшей настойки - он хлоп стакан, другой, третий - и уж начнет писать! - Это слава". (Пушкин).

"Мне не нужно лошадиного сожаления" (Л. Толстой).

"С одной стороны - сахаровар, а с другой - Аполлон Бельведерский..." (Достоевский).

"...У нас на Руси угрюмого от заспанного не отличишь" (Тургенев).

"Союз Недремлющих Лоботрясов" (Салтыков-Щедрин)

"Mesdames, красоточки мои, чокнитесь с аспидом и василиском, который красоте вашей изумляется!" (Чехов).

"Бог бродягу не старит" (Бунин).

"Вена - есть, оттуда стулья, а Кишинев, может, только в географии" (Максим Горький).

"Как "матерый волк", он [Салтыков-Щедрин] наелся крови и сытый отвалился в могилу" (Розанов).

"Ритм, который девять месяцев носит слово" (Пастернак).

"Каждый человек сейчас колодец, в который нельзя плевать. - А как хочется!" (Цветаева)

"Ходить в баню - терять время для самообразования" (Дон-Аминадо)

"И были у него товарищи: Христос да кошка" (Есенин)

"Живу как цыганский романс: днем валяюсь, ночью ласкаю ухо" (Маяковский).

"Мы все - ариманики, люциферики..." (Андрей Белый).

"Россия заселена подсолнухами. Это самый большой, самый мордастый и самый глупый цветок" (Набоков).

"Тынянов говорил, что Николай I был карьерист" (Л. Гинзбург).

"Первым моим детским впечатлением был... крупный план" (С. Эйзенштейн).

"А нам ходить с цинковыми мордами" (Ильф).

"Все на свете должно происходить медленно и неправильно, чтобы не сумел загордиться человек, чтобы был грустен и растерян" (Вен. Ерофеев).

"Снесла курочка яичко, да не простое, а золотое. Что ли от золотого петушка?" (М.Безродный).

Вентцель А.Д. И.Ильф, Е.Петров. "Двенадцать стульев", "Золотой теленок". Комментарии к комментариям, комментарии, примечания к комментариям, примечания к комментариям к комментариям и комментарии к примечаниям / Предисл. Ю. Щеглова - М.: Новое литературное обозрение, 2005. - 384 с., ил.

Ильф и Петров. Мало в русской литературе писателей, чьи произведения были бы до такой степени растасканы на цитаты. Книга Александра Вентцеля об их знаменитой дилогии вышла летом, разрекламирована по высшему разряду, поставлена на полку словарей и справочников, до сих пор числится в новинках и продается с завидной легкостью.

Если уж определять ее жанр, то это, скорее, мемуар, отлично придуманный и весело написанный. Книжное блюдо подано на стол под дымящимся и поныне бендеровским соусом. Для тех немногих, кто еще не знает, краткая справка об авторе. Александр Дмитриевич Вентцель - профессор математики, а также гуманитарий, лингвист-полиглот и сын И.Грековой (Елены Сергеевны Вентцель), известной писательницы, которая тоже была профессором и автором трудов по математике. Ныне "мемуарист-комментатор" живет и преподает в ураганном Новом Орлеане.

В основу своего жизнеописательного сюжета Вентцель положил комментарии Ю.К.Щеглова к дилогии И.Ильфа и Е.Петрова. В 1990-1991 годах "Спутник читателя" Щеглова был выпущен двухтомником в серии Wiener Slawistisher Almanach (Sonderband 26/1-2), а в 1995-м приложен московским издательством "Панорама" к текстам "Двенадцати стульев" и "Золотого теленка". Дилогия в аттестации не нуждается, труд Щеглова - замечателен, а книга Вентцеля - достойное художественное продолжение дела всех трех предыдущих авторов.

Главное достоинство хорошей познавательной книги - она втягивает в свои щедрые недра, привлекает к соучастию. Но как видно, не всегда и не всех. Редактора издания, А.Ранчина, по-видимому, эта деятельность не задела. Но на благо хорошего дела не жаль потрудиться, хотя бы для того, чтоб в меру сил улучшить его в дальнейшем. Потому вкратце и очень выборочно включимся в подкручивание Цейса комментирования.

Вентцель пишет: "Разница между рылями и скрипкой - в том, что в рылях вместо смычка используется колесико <...>. Если вам непременно хочется увидеть лиру <...>, вы можете пойти в Госфильмофонд посмотреть советский фильм "Дума про казака Голоту" (к сожалению, вы не услышите подлинного звука украинской лиры, потому что фильм немой)" (с. 299). Категорически не так: фильм Игоря Савченко по сценарию Аркадия Гайдара (повесть "РВС") снят в 1937 году, и он очень даже говорящий (в эпизодической роли - замечательная Фаина Раневская). С 2003 года существует на кассетах в видеозаписи (далеко ходить не надо).

Математик Вентцель может и упустить кое-что из виду, когда пишет: "В крайне пародийном варианте мы находим этот прием <голос за сценой> в драме К. Пруткова "Любовь и Силин"" (с. 149). Редактор (или корректор) должен ведать, что такого автора нет, а есть только Козьма Прутков (он и в энциклопедиях потому стоит на букву "К").

На странице 199 совместными усилиями компьютера (вероятно) и редактора усердно переврано немецкое название повести А. Шамиссо, нужно: "Peter Schlemihl's wundersame Geschichte".

Скорее по ведомству редактора должен проходить поиск Вентцелем имени: "У меня мелькали в голове имена вроде Геликонида, которые могли бы быть прообразом Голконды Евсеевны; но у меня не было святцев. Я пошел в библиотеку и заглянул в книгу <...>. Геликониды я там не нашел - ее, по всей вероятности, и нет; но я выписал достаточно много имен, чтобы вы поняли, чт о я имею в виду..." (с. 271). Далее идет длинный список из вычурных женских имен, которого могло бы и не быть, если бы автору напомнили о жене Владимира Яхонтова, создателя эстрадного театра одного актера (1927-1935). Она была режиссером и художником его моноспектаклей и звали ее Лиля - Еликонида Ефимовна Попова (ей посвящены последние стихи Мандельштама).

Также можно было бы сократить полуторастраничные рассуждения Вентцеля (их цитировать не будем) на тему стихотворения В. Ходасевича "Автомобиль" (1921): "Он черным лаком отливает, / Сияя гранями стекла, / Он в сумрак ночи простирает / Два белых ангельских крыла" (с. 227-228). Суть дела в том, что Ходасевич просто-напросто описывает крылатую "Серебряную леди", фигура которой с 1911 года и по сей день украшает радиатор "роллс-ройса".

Много внимания Вентцель уделяет и бормотанию ничейной бабушки в "Вороньей слободке". Тут предлагаются познания об извозчиках, автомобилистах и, наконец, об очках авиаторов. ""Долетался, желтоглазый", - бормотала бабушка, имени-фамилии которой никто не знал". Вообще-то она подает свою реплику о летчике Севрюгове после слов дворника: "Человек ходить должен, а не летать". А значит, кухонные жители хорошо знакомы с классикой пролетарской литературы. Сокол - птица желтоглазая.

Теперь можно плавно перейти к достославному Васисуалию Лоханкину (а это уже не по ведомству редактора). До сих пор почему-то ни один комментатор не отметил гимназическую шутку Ильфа и Петрова. Васисуалий столь яростно твердит ругательство, вошедшее в народный обиход: "Ты публичная девка!.. Волчица ты... Тебя я презираю... Волчица старая и мерзкая притом!" Откуда эта волчица? В переносном смысле "lupa" (лат. "волчица") означает "публичную женщину". Гимназия упразднилась, ее юмор остался.

И последнее, совсем уж простецкое предположение, но в его сторону почему-то тоже никто не глядит при кругосветном подборе прототипов героя-интеллигента, чья роль столь "значительна" в русской революции. Героя зовут Василий (Васисуалий), его жену - Варвара. У него "фараонская бородка". Раздумывает он над "мелочишкой", мерцающей церковным золотом, он гиперсексуален, погружен "в туманные соображения о страданиях плоти и значении души как источника прекрасного". Почти "погибает" от голода. Против него объединяются все члены некоего сообщества. Одна из его провинностей - в забывчивости, связанной с местом именуемым "Уединенное". Конечно, образ Васисуалия далек от мягкого травестирования, но не забудем и то, что один из авторов "Золотого теленка" - еврей.

На этом розановском сюжете следует поставить точку. Плодитесь, читайте первоисточники и комментарии к ним - занятие продуктивное и нешуточное.