В труде, написанном за три недели в 1922 г., по просьбе Наторпа и Гуссерля, Мартин Хайдеггер открыл, что все наши слова коротки для схватывания того, что есть, но то, что есть, обступает нас со всех сторон, окружая нас как шар. В этом труде, по сути дела неофициальном экзамене на профессорское звание, уже становится значимой тема тревоги: тревожит вовсе не состояние внешнего мира, а неспособность человека соответствовать этому состоянию.

Взяв Аристотеля как руководство блаженной жизни и правильного разумения, Хайдеггер последовательно освобождает свою мысль от чрезмерного доверия к обыденным человеческим чувствам: оказывается, что сам взгляд человека на вещи – вовсе не обжитой им взгляд, а точка зрения, ничем не обеспеченная. Только пытаясь спасти бытие, всякий раз возобновляя это бытие в искусстве мысли и искусстве существования, и можно начать видеть вещи по-настоящему. Всякая попытка постичь истину выпадает из нашего существования, лишая нас осмотрительности, судящей наше слово, и лишь превращение самого себя в ситуацию истины спасает человека (человеческое существование) от случайных миражей настоящего, от принятия случайного суждения за реальность.

Взрывая языковые конструкции, отрекаясь от привычек взгляда и мысли, Хайдеггер как яростный зверь, бежит на ловца в лице феноменологии, снося по пути буреломы тех философских понятий, которые казались проясненными. Нет, всякий раз говорит философ, нужно не разъяснять понятия, по природе вполне ясные, а расчищать сами подступы к вопросу. Тогда только шар мысли покатится прямо по желобу человеческого опыта к правильно поставленному вопросу, а мы будем заворожены этим зрелищем. «Фактическая жизнь движется всегда в истолкованности, определенным образом унаследованной, переработанной или заново выработанной».

Раннего Хайдеггера переводить непросто – слишком много толкований он стремится вместить в свои труды, как в путеводитель вставляются все достопримечательности, и вот уже со страниц путеводителя торчит и романская церковь Августина, и готический собор Фомы Аквинского, и проспект имени Гуссерля. Все глаголы, выражения, формулы, каждая из которых порой весит как целая научная статья – превращаются в существительные, а на русском языке это поневоле будет какое-нибудь «предвзятие-бытия» или «бытие-изготовленным». Приходится всякий раз приручать внимание – отдавая себе отчет в том, что это так же нормально, как и учиться читать по букварю или писать по прописям.

Хайдеггер запретил выпускать свои переводы с комментарием. Поэтому исчерпывающий комментарий Натальи Артёменко (причем и на русском, и на немецком) выпущен отдельной книгой. – А. Марков.

Хайдеггер, Мартин. Феноменологические интерпретации Аристотеля (Экспозиция герменевтической ситуации). / пер. с нем., предисл., науч. ред., сост. слов. Н.А. Артёменко; Артёменко Н.А. Хайдеггеровская «потерянная» рукопись: на пути к «Бытию и времени». – СПб.: ИЦ «Гуманитарная Академия», 2012. – 224 с. + 128 с. – 1000 экз.