Довлатов и окрестности

У филологической прозы Гениса совсем не филологическая задача — найти автора среди слов. Недаром же его «Частные случаи», вошедшие в эту книгу на правах рассказов после романа, имеют подзаголовок «Расследования». Это и есть расследование. По косвенным уликам Генис составляет фоторобот писателя и делает заключение о мотивах его поступков. Да и сам филологический роман «Довлатов и окрестности» вовсе не о книгах. Автороцентричная позиция Гениса, в которой, на первый взгляд, нет ничего нового, резко отличает его и классических филологов и от читателя. Филологи привыкли искать в книге эпоху и художественный метод. То есть, как это сделано. Читатель, как водится, самого себя и опять-таки приметы эпохи. Между тем, главной приметой, как давно уже понял Генис, является не типичное, а исключительное. Был ли типичен Довлатов? А Бродский? А Венедикт Ерофеев? На все три вопроса ответ: нет. Но вот стали. И до такой степени, что представить эпоху без них уже никак невозможно. Эпоха мимикрировала под них. Куда ни плюнь – везде частный случай. - Я. Шенкман

Александр Генис. Довлатов и окрестности. — М.: Астрель, Corpus, 2011, 736 с.

       
Print version Распечатать